Неявь, или с Гэлакси по Руси - Страница 28

Сквозь тонкую ткань было видно, как на нежной коже вспухает багровая полоса. Второй удар вдребезги разнёс бокалы, стоявшие на овальном столике у огромной кровати.

– Куды, паскуда?! – Грозно прорычал Кощей, хватая костистой дланью ушлого блондина за грудки. В его тёмных глазах разгоралось багровое пламя.

Резкий тычок жезлом в область промежности заставил герра Хартманна согнуться пополам и утробно застонать. После третьего возмездия, он кулём осел на пол у столика в кафе и, закатив глаза, отключился. Пнув соперника несколько раз в область печени, Кощей смачно плюнул на бесчувственное тело и повернулся к замершей от ужаса рыжей ведьме.

– Домой пошли! – коротко бросил он, даже не разжимая челюстей, схватил её за предплечье и рывком впихнул в портал, не удержавшись от соблазна наподдать неверной сапогом по упругому заду.

Появившись в тронном зале, Царь Кощей раздражённо пнул Омара ибн Хоттаба и, нарочито громко топоча, важно прошествовал к трону.

– Пива принеси с ледника! – коротко проронил он на ходу. – А её в холодную в подвале!

Старший Джинн, быстро поняв, что промедление смерти подобно, беспрекословно подчинился.

Получив запотевшую корчагу с хмельным напитком, самодержец принялся хлебать крупными глотками, отфыркиваясь и обливаясь. Опустошив посудину, он взмахом руки расшиб её о ближайшую стену.

– Браги, огурцов и позови Ягу! – рявкнул правитель, побледневшему Омару.

– Слушаю и повинуюсь, о, сиятельный! – джинн счёл за благо смыться с глаз долой как можно расторопнее, Кощей явно был не в себе.

Ярина, недовольная тем, что так не вовремя оторвали от выпекания хлебов, ворвалась в тронный зал, на ходу вытирая испачканные мукой руки о цветастый передник.

– Ты мужик али баба на сносях? – напустилась она на внука, утерев руки в бока и недовольно засопев.

В ответ раздался раскат грома, и сумрак помещения разорвала голубоватая молния, оставив на янтарном паркете безобразные чёрные пятна.

– Коська, да что стряслось-то?

Кощей молча указал на проектор и смачно захрустел огурцом, не желая отвечать. На стене вновь замелькали знакомые картины. Ярина молча с интересом досмотрела представление.

– Ну, загуляла девка, а ты, никак, ревнуешь, милок?!

Внук Ярины в три глотка осушил корец с хлебным вином и заплетающимся языком промычал:

– Зашибу, сушку!

– А и поучи девоньку, касатик. Чтобы знала, как блюсти себя. Почти мужняя жёнка… Убивать не надо, сам же потом изгорюешься, а вот выдрать её как следует вожжами, вымоченными в огуречном рассоле, дело святое. Только остынь сначала. А теперь, пойдём-ка, я тебя уложу. Сказку расскажу. Помнишь ещё бабушкины-то сказки?

– Ага, – пьяно поддакнул Кощей и, раскачиваясь из стороны в сторону, побрёл за Яриной.

Баба-Яга внука таким уже несколько сотен лет не видала: Коша ушёл в длительный запой, из которого его вывести удалось только на третий день, применив сильные колдовские чары и макание в бочку с дождевой водой.

– Ты что творишь, ирод? Какой пример подданным подаёшь! – напустилась она на Кощея, размахивая у него перед носом увесистой дубовой скалкой, которой частенько учила непутёвого отпрыска во времена его бурной и буйной молодости. – Я тебе покажу, как порочить родовую честь! Девка у него загулять попыталась только, а он и нюни распустил! Её, как непокорную козу, надобно драть: либо станет золотом, либо запорешь. Проект кто будет вести? Эти три глупые коровы всё только испортят. Мозгов у них не хватит, даже у Василиски. Загоняй уже свою ведьму в рамки приличий, да к делу приставь! Казна пустая совсем, а ты тут нюни распустил! – и она вытянула правителя скалкой по спине, чтобы дошло быстрее до затуманенных алкоголем и интернетом мозгов.

Шаласса лежала в полной темноте на охапке ржаной соломы, которая неприятно колола не только живот, но изменить положение тела она не могла. Спина и филейная часть горели огнём после ночного визита Кощея, который решил воспользоваться мудрым советом бабки. При воспоминании ведьма тихонько заплакала. «А нечего было на сторону ходить», – назидательно прозвучал прямо в голове тоненький голосок.

– А ты ещё кто такое? – рассерженно прошипела Шаласка.

– Совесть твоя!

И перед лицом женщины в темноте возникло серебристое сияние. Присмотревшись, ведьма смогла рассмотреть миниатюрную девушку размером не более спичечного коробка. Черты лица чем-то неуловимо напоминали её саму в ранней юности.

– Мы, Феи Совести, рождаемся одновременно с каждым. Только вот некоторые сразу запирают нас в тёмном чулане, откуда не всегда удаётся вырваться. Ты как раз из таких зараз. Поэтому, я и осталась такой маленькой, – и она поудобнее устроилась на соломе. – Он хоть и вековой злодей, но смог полюбить тебя, хоть пока и не догадывается об этом, – тут девчонка не сдержалась и прыснула в ладошку. – А ты вон как с ним!

– Прочь пошла! – сердито зашипела ведьма. – А то сейчас как дам! Наплодятся тут всякие сипилезявки, а потом смеют учить взрослых женщин! – Шаласса неосторожно дёрнулась, пытаясь дотянуться до нахалки, но тут же вскрикнула от резкой боли в иссечённой спине.

– Нет уж, золотце, ты будешь меня терпеть до тех пор, пока сама не сможешь встать. Это произойдёт дней через пять! – Фея поднялась, потянулась и внезапно прыгнула своей подопечной в лицо с диким воплем «Банзай».

Это стало последней каплей, рассудок женщины заволокла пелена беспамятства.